Человек, ты все еще жив!

Тема в разделе "КНИГИ, ЖУРНАЛЫ, СТАТЬИ ПО ВОЕННОЙ ИСТОРИИ", создана пользователем Marie Lindemann, 30 ноя 2020.

  1. Marie Lindemann

    Marie Lindemann Nachrichtenhelferin

    Регистрация:
    28 июн 2020
    Сообщения:
    238
    Симпатии:
    516
    Баллы:
    18
    Пол:
    Женский
    Первая часть перевода статьи из журнала «Der Spiegel" за 06.06.2019 под названием: "Человек,ты все еще жив!"

    https://www.spiegel.de/geschichte/l...ostrecke-6e4e6dbe-0001-0002-0000-000000169011

    «Человек, ты все еще жив!»

    В 16-летнем возрасте Готтхард Нойберт был вынужден вступить в ряды Вермахта, а в 1944 году видел гибель тысячи немецких солдат и союзников на «Омаха-Бич» (https://ru.wikipedia.org/wiki/Омаха-Бич).

    Как один из последних очевидцев событий, он вспоминает ужас той битвы в Нормандии.

    К личности

    Готтхард Нойберт родился в 1926 году, будучи почти ребенком, его призвали в армию. В настоящий момент ему 92 года, он живет в небольшом городке Ерцгебирге (Рудные горы), земля Саксония. Нойберт – один из последних, оставшихся в живых свидетелей дня «Д» (https://ru.wikipedia.org/wiki/Высадка_в_Нормандии).

    Эта статья написана на основе его воспоминаний, в которых Нойберт описал военное время, свой плен, возвращение домой в Германию.

    «Ночью 6 июня 1944 года мы почти не спали. Нервы были на пределе, не спасла даже бутылка кальвадоса. Все знали, что что-то произойдет- только не было представления, что именно. Или когда. Или сколько. Все это чувствовали, но никто об этом не говорил.

    Вместо этого, Вернике рассказывал о своих лошадях. Странно, но я и не помню его фамилию. Для нас он был «герр лейтенант». Мы, рядовые Бемме и я были связистами. Не более трех человек могли поместиться в нашем маленьком бункере, прямо на побережье у Кольвиль- Сюр-Мер, с открытым видом на Ла-Манш.

    О лошадях забыли, когда начался рев. Сначала достаточно отдаленно, вскоре все громче. Это было так далеко. Американские самолеты кружили над пляжем, затем в нескольких километрах от берега прогремели взрывы бомб. Крупно повезло: они слишком поздно сбрасывали.

    Мы знали, что это только начало. Очарованно смотрели на море.
    А потом, около пяти часов, они пришли: сначала просто цепочка маленьких точек на светящемся горизонте. Пока они не стали кораблями. Я никогда не забуду глухой грохот пушек на борту, когда началась бомбардировка побережья. Слева и справа от нас грохнули взрывы, шум был ужасный – и страх быть раненым. С дрожащими коленями мы всматривались вдаль моря, на маленькие точки рядом с плывущими гигантами: десантные лодки.

    То, что произошло в тот день, вошедшее в историю как день «Д», можно легко выразить цифрами: около 6000 кораблей и лодок союзников, 1100 американских самолетов. Приблизительно 160 000 высадившихся солдат, 40 000 только на участке Омаха-Бич, где произошла ожесточенная борьба. Приблизительно погибло от 4000 до 6600 американцев, британцев и канадцев. Неисчислимое количество погибших немцев.»

    Смерть путешествовала рядом со мной


    1 сентября 1939 года, когда Гитлер начал Вторую мировую войну, мне было 12 лет и я был очень юный, для того чтобы отправиться на фронт в качестве солдата. В первые годы войны мне казалось, что я могу жить нормальной жизнью. Я только начал работать в Департаменте здравоохранения г. Хемниц, когда меня призвали на военную службу в 1943 году. Моя семья была ужасно подавлена: мой кузен погиб на фронте, дядя - в Сталинграде. Так уходили многие. Это нужно было принять. В 16 лет я должен был теперь воевать. После нескольких недель базовой подготовки Вермахт оправил меня в 352-й артиллерийский полк, который потерял половину своих солдат в русской кампании. Эти «пробелы» должны были заполнить так называемые резервы Гитлера – молодые люди вроде меня. Свое 17-й день рождения я встретил в товарном вагоне по дороге на Западный фронт
     
    Regard, Наталья К, Held и ещё 1-му нравится это.
  2. Marie Lindemann

    Marie Lindemann Nachrichtenhelferin

    Регистрация:
    28 июн 2020
    Сообщения:
    238
    Симпатии:
    516
    Баллы:
    18
    Пол:
    Женский
    "Во время остановки было куплено и распито вино с привокзального буфета. Это был конец ноября, у нас была только небольшая печка-буржуйка, чтобы согреться. Вагон был устлан соломой, на которой мы спали. Она загорелась. Едкий дым в глазах и легких, мы вырвали раздвижные двери – огненный язык пламени мгновенно охватил вагон. К счастью, была ночь, машинист увидел пожар и остановился, так что мы избежали ранней смерти.

    Стоило нам немного согреться, как наш поезд остановился в неизвестной местности, под проливным дождем. Что именно было нашей целью оставалось тайной до последнего. Сказано было только: «Приготовиться к походу!» Затем 12 километров в полной амуниции, включая рюкзак, оружие и солдатский котелок. Уже на полпути один за другим от усталости падали солдаты. Их просто оставили на обочине, пока на следующий день бедолаг не забрал грузовик. Незадолго до полуночи мы добрались до нашего барачного лагеря недалеко от Кан, совершенно обессиленные, повалились спать.

    Тихо маршировать

    Итак, теперь мы были «оккупантами». На практике это выглядело так: маршировка, учебная стрельба, строевые команды, патрулирование, час чистки и штопки, маршировка, строевые команды. Однообразная военная муштра, вероятно, должна была нас закалить. Но, когда впервые мы встретили Рождество в чужой стране, а не дома, у многих на глазах выступили слезы. Мы были всего лишь 17-ти летними ребятами.

    Все чаще мы располагались в разных местах и нам приходилось спать то в пустующих зданиях, то в жилых французских квартирах.
    Потом нас поселили на ферме под Байё, у пожилой супружеской пары, прекрасные люди, их внучка превосходно играла на пианино. Во время дикой пьянки унтер-офицер сгреб со стойки все стаканы. Его товарищи выбросили совершенно пьяного приятеля из окна на навозную кучу. Местные жители никогда не относились к нам враждебно. Больше всего ругали, когда один из наших парней украл в местном магазине бутылку вина. Тем не менее нам говорили: «Французы – ваши враги! От них нужно ждать только зло!»

    Это подействовало на меня: когда я заболел, на протяжении двух недель в полном одиночестве мне приходилось ходить по четыре часа в больнице на ингаляции, меня от этого тошнило. Это было животное, которое кричало там? Кошка? А что скрывалось за высокой французской изгородью? Я маршировал в носках, чтобы прислушаться, не крадется ли ко мне француз со злыми намерениями. Ничего не произошло.

    Большие потери

    В конце мая слухи о масштабном наступлении союзников начали распространяться молниеносно.
    Даже начальство было беспокойным, все чаще офицеры рыскали туда и обратно между бункерами.

    Из-за выстрелов артиллерии, бдительность не покидала нас ни на минуту. Поэтому в ночь с 4 на 5 июня мы несли попеременно вахту.
    На рассвете 6 июня они напали. Когда Вернике, Бемме и я наблюдали из бункера за приближающимся к пляжу десантным кораблем, за которым следовали еще сотни, никто из нас не промолвил ни слова. Из немецких бункеров и оборонительных батарей начался непрерывный огонь, который не прекращался несколько часов. Из-за мели десантные катера остановились в воде вдалеке от пляжа и открыли люки. Тысячи молодых американских солдатиков выскакивали из люков, направляясь вброд к пляжу. Некоторые уже были ранены, многие утонули. Те, кто добрался до пляжа, оказались между колючей проволокой и противотанковыми заграждениями на заминированном грунте, беззащитные перед немецким огнем.

    Семикилометровый участок пляжа «Омаха-Бич» был самой широкой зоной высадки в день «Д», а также местом, где произошла жестокая кровавая битва. Отвесный берег образовывал собой естественную стену. Из нашего бункера мы видели, как волна за волной атаки обрушивались на него и разбивались. 6 июня здесь было убито около 2 400 американских солдат, многие подразделения были буквально скошены немецким непрерывным огнем.

    Скорей отсюда!

    «Уходим отсюда! Следуйте за мной!» - крик лейтенанта вывел нас из ступора, когда жуткая битва бушевала на побережье. Мы пробежали за ним через ров на прибрежной кромке и проскочили почти 4 метра до незанятой орудийной будки. Бемм направил гаубицу на цель у воды, другой подавал ему снаряды. Едва мы успели сделать десять выстрелов, как Бемме повалил меня на землю, грохнуло. Он только успел заметить, как танк повернул свою башню к нам.

    Лейтенант вывел нас из бокового выхода бункера – я почувствовал легкий хлопок по левому бедру. «Думаю, что меня зацепило!» сказал я Бемме. Слава Богу, при ранении кость не была повреждена. Я почувствовал жар, а нога опухла. Санитар оказал мне необходимую помощь в бункере, повсюду лежали раненые. Один ужасно кричал, ему прострелили всю руку, он истекал кровью. Многие другие уже были мертвы. Не знаю, сколько времени я пролежал рядом с лейтенантом Вернике, как вдруг внезапно произошел мощный взрыв. Последнее, что я увидел, было зарево огня, затем темнота.

    Когда пришел в себя, то подумал: «Человек, ты все еще жив!»
    Моя голова была окровавлена, она лежала в коробке с лопнувшими лампочками. Из левого глаза сочилась жидкость, я подумал, что потерял зрение.
    Все болело, мне было холодно, я не мог пошевелиться. Поперек меня висела балка. Лейтенант не ответил мне, когда я к нему обратился. Только когда толкнул его, он показал на ухо - барабанная перепонка лопнула. Он заорал: «Надо убираться отсюда!» Мы поползли к входу. На улице было светло как днем, но больше нигде не стреляли. Вокруг царила чудовищная тишина. А потом: «Руки вверх!». Чернокожий солдат направил на нас пистолет и указал в сторону воды. Он целенаправленно вел нас по безминному полю, которое по факту знали только немецкие солдаты.

    Конец страхам

    На полпути моя опухшая нога зацепилась за растяжку - грохнула петарда. Этим мы обезопасили дороги от ночных высадок врагов. Я отчаянно уговаривал американца не стрелять. Он ответил дружелюбно и непринужденно: «Иди!». У воды нам пришлось лечь на живот и опустошить карманы – между огромным количеством мертвых американских солдат. Рядом со мной была фотография моих родителей, и я собирался положить ее обратно в карман, когда солдат ударил прикладом своей винтовки по моей руке. Больше я фото не видел. Двое американцев гнали нас 6 километров к сборному пункту и стреляли как ковбои в воздух. Может, они просто хотели почувствовать себя снова сильными после всего ужаса, который им пришлось пережить. Не отставал, несмотря на искаженное от боли лицо. Я, должно быть, отлично выглядел: отрезанная штанина, повязка, без куртки, но с полностью заклеенным глазом, с ссадинами на голове от разбитого стекла. В полдень мы наконец-то добрались до лагеря, меня положили на носилки.

    Лейтенант подошел ко мне, снял фуражку и надел мне на голову. Этот жест немецкого офицера побудил американцев в тот же день отправить меня в качестве военнопленного на американский войсковой транспорт. С этого дня началось мое трехлетнее путешествие, которое привело сначала в американский военный госпиталь, затем через Атлантику в Нью-Йорк, в лагерь Эллис, на консервный завод в Иллинойсе. Я встречал много хороших людей, с которыми поддерживал связь на протяжении многих лет, и тех, чьи имена уже не помню.

    Однако, в моей памяти врезалась навсегда фраза американских матросов, когда меня подняли на носилках на палубу корабля: «Совсем еще ребенок».
     
    Norman, Regard и Андрей Сергеевич нравится это.

Поделиться этой страницей