Худ. Д. Роулендс ВСЁ В ТУМАНЕ, ВСЁ В ДЫМУ... Холодный северо-восточный ветер, прорвавшийся к Севастополю поверх Инкерманских высот, смешался с тёплым влажным воздухом Мокрой Луговины – устья Чёрной речки, и ледяным тяжёлым туманом ринулся на Сапун-гору по Каменоломенному оврагу, Воловьей балке и длинному, извилистому каньону Килен-балки. Вместе с туманом вверх по тропам и бездорожью продвигались, не видя ни зги, русские войска. Одно-единственное направление – наверх по склонам, указывало пехоте путь навстречу неприятелю. Артиллеристы изнемогали под непосильной тяжестью орудий, с упряжью сотен выбивавшихся из сил солдат, обвязанных постромками. Оскальзываясь на глине, с трудом удерживаясь на мокрых скалах, торопились они доставить пушки – «последний довод королей» туда, где ждали их появления безжалостные дула штуцеров Минье, Энфилдов и Тувененов*. Но ледяной ветер не унимался и гнал плотные волны тумана через плато Сапун-горы к бастионам Севастополя, оттесняя к морю последние крохи тепла «бабьего лета». Стоны раненых, изувеченных стылым чугуном орудий, оставались позади во мраке и быстро глохли в ватной пелене тумана. Но руки, плечи и израненные ноги носильщиков уже чувствовали, что подъём выполаживается и непосильный груз становится чуть легче. Некоторое время спустя, во тьме вполголоса прозвучали команды сделать короткий привал для отдыха и рекогносцировки. Люди повалились ничком возле орудий, приникнув к ещё тёплой каменистой почве, как будто набираясь силы дневного светила, украденного ночью, ветром и туманом. Были посланы дозоры пластунов* для определения направления к вражескому лагерю. По двое, неслышно, сквозь чахил*, сплошь залитый чёрной жижей тумана, продвигались казаки навстречу вражеским батареям. В непроглядной тьме слышны были только негромкие клики ночных птиц: это пластуны переговаривались между собой, определяя порядок движения и свои дальнейшие действия. Иногда всё стихало; разведчики, привычные к жизни вне какого-либо жилья, устраивались в ложбинах меж невысокого кустарника и вслушивались во тьму. Им, одетым разом в несколько рваных бешметов*, один на другом, были нипочём ночной туман и пронзительный холод ветра. Ветер-то и был их союзником и помощником. Жителям леса и гор, поднаторевшим в охоте на зверя и способным различать все оттенки запахов ночи, легко было уловить в быстролетящем тумане запах английского трубочного табака Cavendish*, которым согревались неприятельские дозоры за цепью брустверов батарей британского лагеря на Сапун-горе. Вот уж стали слышны шорохи и звяканье амуниции, тихие, осторожные переговоры часовых и острый запах чеддера*, которым лакомились украдкой в секрете английские солдаты. Незаметно подкравшись к такому лакомке, трое пластунов метнулись из тьмы к нему на плечи, мгновенно скрутили и, заткнув плотно тряпкой рот, уволокли назад в подветренную сторону, откуда подползли минутой ранее. Обратный путь до своих был недолог, и уже вскоре британский пехотинец рассказал русским всё, что мог: о батареях, о лагере, о расположении войск на горе. В лагере русских всё кипело работой в ожидании выступления навстречу врагу. Установленные на лафеты орудия, готовые к стрельбе, ждали своего часа. Пехотинцы разворачивались в цепи перед неприятельскими позициями, устраивались между камнями и выступами скал. Все были в гнетущем душу нетерпении мучительно долго наступавшего хмурого осеннего рассвета. Наконец в тумане проглянула сталь ружейных стволов в руках солдат, тёмными тушами обозначился чугун пушечных тел. Блестящие от влаги, выступили из темноты кокарды на головных уборах, пуговицы и детали амуниции. Проявились лица солдат, сведённые гримасами напряжённого ожидания неизбежности боя. Запел рожок. Грянули пушки. *Примечания: 1. Минье, Энфилд, Тувенен – марки ружей (по именам их создателей). 2. Пластуны – род иррегулярных войск. 3. Чахил – (крымск.) густой, колючий подлесок. 4. Бешмет – род кафтана. 5. Cavendish – особый вид трубочного табака, с привкусом рома. 6. Чеддер – вид сыра. копирайт Totleben 2017