Часть информации с профильной ветки поисково-исторического форума " SmolBattle ", посвященной быту немецких и советских солдат во время войны, о полевых условиях солдат вермахта в Крыму и под Севастополем в осенне-зимний период 1941-1942 гг. по воспоминаниям командира противотанкового расчета Готтлиба Бидермана, участвовавшего в осаде Севастополя. Его позиция располагалась на Мекензиевых горах. Во время отлаженного снабжения продовольствием, в немецкие войска поставлялись мясо копчености (колбасы и пр.) Возможно в это время они были положены военнослужащим на фронте по нормам довольствия. Это можно сравнить с нормами довольствия современной французской армии, где такие продукты (копченые колбасы) выделены в отдельную позицию суточной нормы довольствия. Подача боеприпасов и продовольствия к переднему краю осуществлялась выделенными от подразделений подносчиками, как правило, пешим порядком. В мемуарах подробно описан полевой медицинский пункт, на котором оказывалась медицинская помощь раненым и контуженым, вплоть до квалифицированной помощи (хирургического вмешательства). Убитые и умершие от ран были завернуты в плащ-палатки и ожидали отправки в тыл гужевым транспортом. В первую очередь отправке подлежали раненые, получившие медицинскую помощь. Ожидающие помощи или эвакуации раненые размещались в ямах, покрытых плащ-палатками, на соломе, к их мундирам прикреплялись «бирки эвакуации». Описывая ямы, покрытые плащ-палатками, автор, возможно, имел в виду землянки, кровлей которых служил брезент. Размещение в таких сооружениях в ноябре 1941 года возможно только в Крыму, где не бывает жестокой зимы. Несмотря на сравнительно мягкую погоду в этом регионе «зимняя форма, выданная согласно положению о службе в германской пехотной дивизии, слишком легкая, особенно для солдат на переднем крае». Во фронтовых условиях личный состав подолгу жил в открытых окопах или за каменными стенами, крыша которых состояла из легкого брезента. Еще хуже положение стало с наступлением морозов и дождей. Тыловые части, включая интендантов и вспомогательный персонал, мог подыскать себе теплые помещения, используя русские жилые дома. Оценивая военнослужащих Красной Армии, которые были приспособлены к местным условиям и проявляли больше смекалки в самообеспечении, солдаты вражеской армии учились налаживать свой фронтовой быт. «В холодные ночи мы утепляли свои блиндажи и каменные укрытия синими шинелями, которые стащили с вражеских трупов, лежавших перед нашими позициями. Мертвецы Советской армии также снабдили нас плотными коричневыми фланелевыми перчатками». Инструкцией, пришедшей из тыла, рекомендовалось при температурах ниже нуля использовать в качестве перчаток армейские носки, для чего в нем требовалось прорезать два отверстия для большого и указательного пальца. Весьма существенной проблемой являлось ветхое состояние обуви, износившейся в период наступления и требующей ремонта или подмены. Подвоз материальных средств, и эвакуация раненых и больных в тыл в большой степени зависела от состояния грунтовых дорог, которые «превращались в бездонные топи». В период осенних дождей наиболее эффективным транспортом подвоза являлся гужевой, с применением ослов, как основной тягловой силы.
Успешное немецкое наступление на широком фронте в первые месяцы Великой Отечественной войны растянул коммуникации на немыслимое расстояние. Германские локомотивы, оказавшись в условиях русской зимы, получали механические повреждения и были весьма ненадежны. Ухудшившееся положение со снабжением, сказалось на нормах расхода артиллерийских боеприпасов. «Дневной паек становился все более однообразным и состоял, главным образом, из ячменного супа, смешанного со странным варевом из сушеных овощей, которые пехотинцы презрительно называли “проволочным заграждением”, к чему добавлялся армейский пайковый сыр, выдавливаемый из тюбиков» Во время боев за Макензи (в Крыму) (имеются в виду Мекензиевы горы под Севастополем) тыловикам из подразделения снабжения удалось найти в районе Ялты продовольственный склад, по всей видимости, принадлежащий советскому хозяйству или колхозу, в котором хранилась квашеная капуста и яблочное пюре. Рядом находился склад вин, под охраной румынских солдат, возглавляемых немецким офицером-интендантом. Не получив разрешения офицера взять вино, солдаты смогли уговорить румынских солдат, с помощью которых похитили несколько бочек крымского вина. Обычное хищение трофейного вина изображен как доблестный поступок. Однако вино, оказавшееся в подразделении (роте) в некоторой степени скрашивало окопный быт. «В углу блиндажа мы нашли небольшую печку, растапливаемую дровами. И занимались выпечкой хлеба…». Речь идет о блиндаже, сооруженным советскими воинами, и занятым немецким подразделением в ходе успешного наступления. Боевые потери, стресс, активность советских войск в обороне усугублялись местными климатическими условиями - сырыми, холодными днями и морозными ночами. Для обогрева, в этих условиях. можно было использовать «карманные печки», предназначенные для разогрева консервов. Легкая одежда, поступающая на снабжение войск, не подходила для русской зимы, даже в Крыму. На территории Германии был организован сбор теплых вещей для солдат Восточного фронта, поступивших впервые в феврале 1942 года. В январе 1942 года в Крыму из-за оттепели дороги стали совершенно не проходимые для автомобилей. Единственным транспортным средством, которое справлялось с подвозом, оказались лошади. Лошадей приходилось использовать как тягловую силу при буксировке грузовых автомобилей. Исключение составляла дорога Карасубазар – Старый Крым с твердым покрытием, по которой продвигались вперед тыловые подразделения и части.
«Армейские пайки оставались редкими и однообразными; хлебный рацион опять урезан. С взятием деревни мы получили добавку к своим пайкам, которая состояла в основном из консервированного мяса. Во время осмотра русского грузовика … мы обнаружили мешки сухого хлеба и длинной копченой колбасы, которая по вкусу была похожа на краковскую, знакомую нам по Германии». В условиях нерегулярного подвоза продовольствия и других материальных средств солдаты, расквартированные в Сарыголе, были заняты поиском пищи. Скорее всего, банальным грабежом местных жителей. В одной из брошенных хижин возле гавани были найдены картонные коробки с мылом и большие мешки с кукурузой и сахаром. Эти продукты и мыло стали использовать по назначению самостоятельно в подразделениях. Растянутость транспортных коммуникаций на территории Крыма и удаленность тыловых частей и учреждений от переднего края сказался на обеспечении лошадей фуражом, которых приходилось кормить соломой с крыш местных построек. Продовольствие загружалось в повозки вместе с другими материальными средствами в нарушении санитарных норм транспортировки. В мемуарах приводится случай поставок хлеба, пахнущего горючим. Претензии к солдату, ведавшему снабжением расчета ПТО, были объективны: «…я обвинил его в том, что он при погрузке положил хлеб рядом с канистрой дизельного топлива». На следующий день он вернулся без канистры с горючим, что сразу сказалось на быте расчета, проведшим ночь без тепла в блиндаже, однако хлеб по-прежнему имел привкус и запах дизтоплива. Потом стало известно, что личный состав роты хлебопеков обнаружил в Керченском порту несколько зернохранилищ. Перед эвакуацией войск РККА, зерно полили горючим и подожгли. Но сгорел только верхний слой, а остальное зерно, пропитанное горючим и запахом дыма, было признано годным в употребление. В дальнейшем, по мнению автора мемуаров, солдаты, в условиях еще худшего снабжения, тосковали об этом хлебе. Оценка советских солдат последующих за первым периодов Великой Отечественной войны вызывает у Готтлоба Бидермана законное уважение. В том числе обращает на себя внимание и обмундирование советских воинов. «Русский солдат проявил себя крайне трудным противником, который, если правильно мотивирован, может вынести самые тяжелые условия. Стандартная летняя форма состояла из просторной, цвета хаки гимнастерки и брюк, сшитых из легкого материала. Зимой использовался плотный шерстяной стеганый материал, который обеспечивал великолепную теплоизоляцию в холодном климате. Плотную шинель русские солдаты носили с собой в любое время года, используя ее и как одеяло, и как форму в зависимости от ситуации». «Русскому солдату выдавались сапоги на несколько размеров больше, чем его нога, поэтому он мог в суровые зимние месяцы набить их соломой или бумагой. это служило эффективной и практичной защитой от изнурительных морозов, из-за которых погибло много наших солдат. В последние месяцы войны войска Красной армии часто экипировались большими валенками, которые обладали отличной изоляцией. К сожалению, наши сапоги выдавались точно по размеру, и на Крымском фронте мы считали себя счастливчиками, что пострадали от суровой зимы куда меньше, чем дивизии на северных участках фронта». Методика подгонки обуви у солдат Советской армии сохранялась и в послевоенный период, да и сейчас сохраняется, только применяется не везде и не всегда. Оценивая солдат Красной Армии, автор мемуаров, отмечает их умение добывать продовольствие и заботится о себе в самых тяжелых условиях. По мере отхода немецких воск и удлинения коммуникаций, по которым шло снабжение войск, Красная Армия осуществляла снабжение на счет ресурсов освобожденных территорий. Однако, необходимо отметить, что факты мародерства среди воинов Красной Армии пресекались очень жестоко. Об этом свидетельствуют руководящие документы, действующие и выходящие в войсках в период войны. «…одетый в форму, отвечающую местности, и живущий на скудной диете из того, что было под рукой, русский солдат проявил себя умелым противником». После первого, победоносного для немецкой армии, периода войны, начала разрушаться система снабжения, оказавшейся малоэффективной в условия войны на Восточном фронте.
